«Земля отцов» (казахское название фильма «Атамекен») — один из самых ярких казахских фильмов советской эпохи. Из-за того, что картина была смята в 1966 году — в период «оттепели», в ней стало возможным показать истинно национальные характеры и мысли, противоречащие идеологическим установкам советской системы.
При работе над этим фильмом состоялось творческое содружество молодого сценариста, поэта Олжаса Сулейменова, являющегося рупором поколения 60-х, и режиссера, и основоположника казахского кино Шакена Айманова- Из одиннадцати фильмов, снятых Аймановым с 1954 по 1970 г., эта картина стоит особняком — в ней по-настоящему выражена боль художника за судьбы своей земли и народа, и именно в этом фильме он достиг высочайшего кинематографического мастерства.
Действие картины происходит спустя год после окончания войны. Главные герои картины — старик и внук- едут на поезде через весь Казахстан в Россию, чтобы найти останки погибшего в бою сына и отца и привезти их на родину. В этом путешествии маленький герой, внук старика Баян знакомится с разными людьми и житейскими ситуациями, которые помогают ему увидеть особое место национальных морально-этических ценностей в большом мире и осознать их значение.
Фильм начинается с кадра, где крупным планом показано надгробие с надписью на арабском языке. Для того времени это была очень смелая заявка, так же, как и показ мазара — мусульманского захоронения — и молитвы старика, Первые эпизоды — это представление традиционного мира казахов; степь, река, звучит домбра, и мы видим, что старик с внуком заканчивают строительство мазара для того, чтобы потом отправиться в дальний уголок России за прахом сына. В этом небольшом эпизоде проявлены этнические коды и мощная концептуальная завязка фильма: есть могила, но нет праха, А для казаха нет страшнее наказания, чем не быть похороненным на родной земле.
Все остальное действие фильма происходит в дороге — еще один мощный ар-хетипический код для кочевников. Здесь, в поезде, идущем через бесконечные степи Казахстана, и происходят важные встречи — знакомство с ученым-археологом и его невесткой, встреча со стариком-чеченцем, разговоры с красноармейцем и т. д.
Это не просто встречи людей, происходит встреча цивилизаций. Так, старик-археолог — представитель западной, европейской цивилизации, построенной на исследовательской, технократической модели мира. Когда он достает череп ребенка, которому 3000 лет, старик-казах, которого в фильме уважительно все называют «аксакал», возмущен действиями «неверного» и говорит внуку: «Иди, вымой руки». Для археолога это не больше, чем субъект изучения, для аксакала, главная миссия которого на данный момент — захоронение останков сына, это -безбожие. В этом эпизоде встречаются два взгляда на жизнь, два мировоззрения. Дорога длинная, и между стариками возникает концептуальный спор: археолог считает, что «людям нужно больше ездить, больше узнавать эту землю. В мире еще нужно много исправлять, узнавать», На что аксакал отвечает: «Разве ты человек? Колючка! Перекати-поле. Человек должен знать свою землю, очаг, стан, дом, где он родился, где кость предков». Любопытно, что условным арбитром выступает красноармеец Егор, который, слушая разговор, приговаривает; «1:1» и т. д.
Всего шестью годами позже этот цивилизационный спор будет продолжен в фильме Андрея Тарковского «Солярис» (1972), когда также встречаются два мировоззрения- представитель западной цивилизации Сарториус и представитель восточной цивилизации Гибарян. Правда, здесь арбитром выступает доктор Сна-ут — философ-немец, который заключает; «Человеку нужен человек».
Так оно и есть. Один из ключевых эпизодов фильма — встреча аксакала со стариком-чеченцем. Это встреча людей одной религии — они оба мусульмане, одного возраста, но разной судьбы. Рассказ о чеченцах, которых тысячами депортировали в Казахстан, тоже исключительно смелый поступок авторов фильма. В середине 60-х годов только устно люди передавали друг другу информацию о депортированных немцах, чеченцах, корейцах, и никто не осмеливался говорить о масштабах этой депортации.
Вот диалог двух стариков, в котором виден и масштаб этой трагедии, и их мировоззрение:
-Эй, мусульманин?
— Ага. Я — чечен.
— Где едешь? -Там еду, на крыше.
— Зачем так едешь? В твоем возрасте на полу надо спать.
— Я — горец, привык жить высоко, там воздух чистый. И к Аллаху ближе. По этой дороге везли нас, долго везли. Я помню — 20 дней ровно. До Кавказа еще 14 дней осталось, я знаю. Мне бы город проехать, а в горах меня никто не найдет.
— Зачем туда один едешь? Весь твой народ здесь. — Старость приходит Умирать надо. А где умирать, если не на родной земле?
Но так и не суждено старику-чеченцу добраться до родины — он погибает на крыше поезда при въезде его в тоннель, а аксакал отстает от поезда, когда пускается на его поиски. Но происходит это уже после того, как пересекут они границу России — большую полноводную реку Волгу, и будет Баян стоять на крыше и кричать: «Сколько воды! Ура! Волга!» Здесь совершенно другая природа, другие этнокультурные коды и вместо просторных степей — густые леса- Иная культура, иная цивилизация чувствуется даже на уровне изображения стихий — воды, леса, и, конечно же, человеческих взаимоотношений.
Много внимания авторы фильма уделяют и языку. Скажем, Софья — невестка археолога — закончила тюркологический факультет и поэтому говорит по-казахски. Именно она служит связующим звеном между представителями разных культур: археологом и аксакалом. А солдат Егор не говорит по-казахски, и когда он просит Баяна научить его говорить по-казахски «Я тебе люблю», тот, по-мальчишески посмеиваясь над балбесом Егором, учит его выражению «Мен акмак», что в переводе означает «Я — дурак». Или сцена, когда к поезду приближается казах на коне и кричит о том, что у него родился сын и просит дать ему имя. Пассажиры вагона предлагают ему назвать сына Баяном, а потом они размышляют об этимологии этого имени, вспоминая разные его употребления: «Баян-сулу», «вещий Баян», «Баян-аул» и т. д.
Но главная цель этого долгого путешествия для аксакала и Баяна — привезти прах сына и отца. По дороге Баян рассказывает Софье: «В старину имя человеку давали два раза. Один раз — когда он родится. А потом он растет, растет и, когда совершает свой первый подвиг, то собирает родичей на пир, и они называют его Ер. Ер ~ это значит мужчина. Ата мне говорит: «Если мы привезем тело отца, то мы выполним свой долг». Это как подвиг. И вот будет той, и мне дадут второе имя Ер. И тогда я всю жизнь буду Ер-Баяном — Мужчина Баян. На нашей улице нет ни одного парня с именем Ер, я буду первым». То есть в мифологическом плане это героическое путешествие. И, как полагается в мифах, совершает свой главный подвиг Баян в одиночестве (старик отстал от поезда). Ничто не может сбить Баяна с его пути — ни уговоры Егора уехать с ним строить новую жизнь, ни страх перед неизвестностью, даже на проп/лку по Москве он не соглашается. Он приезжает на станцию «Носатино», как было указано в похоронке, и начинает свое пешее путешествие. Ночь проводит в страшном для него лесу (иной пространственный этнокод), а наутро доходит до деревни, где и должна быть могила отца. Но вместо одиночного захоронения, он видит братскую могилу. И он не может осуществить то, зачем совершил долгое путешествие длиною в месяц. Но свой «подвиг» Баян совершил уже тем, что проделал этот путь и взял горсть земли с могилы отца. Чуть позже он находит своего деда и понимает, что нет ему ближе человека на свете и что пока тот жив, он — не сирота на этой земле.
Образы стариков: казаха, русского-археолога, чеченца-переселенца и есть образы столпов нации. Именно они пользуются непререкаемым авторитетом у народа, именно на их плечах и держится земля, традиции и устои. Так кинематографисты обходили цензуру советской эпохи, вкладывая народную силу и мудрость в образы отцов-стариков. А каким был образ семьи в кино Центральной Азии в 60-е годы советской эпохи?