1. Культовые памятники тюрков как источники реконструкции мировоззренческих основ традиционного общества.
2. Вопросы взаимной связи мемориальных объектов с традиционной идеологией общества.
3. Отражение основ идеологии общества в топонимической номенклатуре тюркских народов.
Чтобы содержание лекции было доступным для адекватного усвоения излагаемого материала необходимо, прежде всего разъяснить почему сакральный объект в форме ритуальной конструкции с каменными скульптурами возвеличенных личностей был создан. Важно показать исторические условия создания монументальных памятников тюрков и разъяснить цель создания таких монументов. Лектор должен объяснить связь локализации памятников в пространстве с основными идеологическими, мировоззренческими понятиями социума. Представляется важным показать связь между отражением представлений тюрков о сакральном пространстве с топонимикой местности. Опыт исследования культовых памятников, монументальных скульптур, установленных на ритуальных сооружениях, отразивших те или иные стороны обрядов, связанных с ритуалами захоронения и поминовения показывает, что характерной чертой традиционного культового искусства является отсутствие факта случайности какой-либо детали, отображенной на мемориальном объекте. Скульптура, установленная на ритуальном, поминальном сооружении, после совершения обрядов захоронения и поминовения, в функциональном отношении должна была находиться в пространстве степи и стоять/существовать/быть/жить в сознании людей, потомков создавших этот памятник. В соответствии с идеальными представлениями номадов, образ величественного прародителя, воплощенный в каменной статуе продолжал участвовать в жизни тюркского социума и одной из функций его посмертной деятельности, являлось покровительство своим потомкам. Именно поэтому, конкретизации деталей всех черт образа великой личности, переданных в индивидуальных особенностях портрета, позе статуи, предметах, изображенных на нем и передающих весь объем информации о личности, уделялось особое внимание и значение.
Важными, информативно насыщенными, являлись и такие элементы как поза статуй, которые отображались посредством манеры передачи положения ног и рук персон, в честь и в память о которых высекались каменные монументы. Факт семантической связи описанных памятников с культовым, мемориальным искусством тюрков может указывать на сходство идеи, нашедшей отражение в манерах исполнения статуарных образцов кочевников разных эпох. Анализ, проведенный выше, может также свидетельствовать о преемственности традиционных культур тюркских народов на территории казахской степи. В связи с вопросами генезиса культур номадов Центральной Азии, на протяжении различных периодов истории, особого внимания заслуживает мнение В. С. Ольховского, о том, что прототипами байтинских (святилище Байте, Западный Казахстан) антропоморфных статуй, внезапно появившихся в уже сформировавшемся виде в сарматскую эпоху, могли быть бегазы-дандыбаевские стелы и оленные камни (эпоха бронзы).
Комплексный сравнительно-сопоставительный анализ материалов памятников позволяет произвести оценку содержания исторического процесса генезиса культур тюркских народов. Очевидно, что ареал распространения этнической культуры восточных тюрков имеет свои отличия от особенностей развития культуры западных тюрков, первоначальная территория развития которых связана с территорией Казахстана и Кыргызстана. Вместе с тем анализ типов ритуальных сооружений святилища Кумай, расположенных на территории Сары Арки представлен набором признаков, характеризующих культуру восточных тюрков. Все изученные культовые сооружения совместно с типами статуй, в иконографии которых переданы черты героических личностей с оружиями в левой руке и с сосудами в правой, полусогнутой на уровне груди руке близки статуям, изученным на территории восточного ареала Центральной Азии. Анализ форм оружия, отсутствие изображений поясов свидетельствуют о том, что они являются одними из наиболее ранних типов статуарных образцов. Топографическое расположение нового комплекса памятников Карагайлы 8 с парными ритуальными оградами с двумя мужскими статуями с восточной стороны, в непосредственной близости от культовой постройки — кургана с «усами» может свидетельствовать о хронологической и этнокультурной близости памятников. Конструктивные различия памятников, вероятно, являются свидетельством их различного смыслового содержания и функционального назначения. Сравнительный анализ культурных ценностей восточных и западных тюркских этносов в рамках Центральной Азии, Казахстана в период становления, формирования и последующего развития во времени и в пространстве степей Евразии позволяет выделить отличительные особенности. Наряду с этим, на примере комплексного анализа форм и типов ритуальных конструкций и статуарных образцов, установленных на культовых объектах святилищ Кумай, Жайсан и Мерке есть возможность документальной аргументации высказанных тезисов.
Памятники святилища Жайсан, также представленные четырехугольными оградами, с восточной стороны которых установлены статуи тюркской, социальной элиты демонстрируют культуру восточных тюрков на новом этапе развития. На ритуальных оградах появляется традиция установки женских изваяний, внутри оград кладут по одному наконечнику стрелы — символы представителей народа десяти стрел/он ок, с которыми породнились пришедшие с Иртыша племена карлуков. Набор черт характеризующих особенности развития новых образцов скульптуры, находит свое выражение в появлении новых типов вооружения в руках скульптур, орнаментированных поясов с подвесками. Во второй половине VIII века, после крушения Восточного Тюркского каганата в 744 году карлуки, поселившись на земле народа он ок, привносят новые элементы в стиль изображения культовой монументальной скульптуры. Длительное проживание на территории Жетысу и Южном Казахстане, представителей восточных тюрков (карлуки) совместно с западными (народ десяти стрел), установление кровно-родственных отношений между ними, послужит толчком для создания новых образцов культовой монументальной скульптуры. Сравнительный анализ сотен мемориальных конструкций позволяет прийти к выводу, что именно на территории Казахстана и Кыргызстана проходит процесс формирования новых, синкретических по содержанию, эталонов культовой скульптуры, нашедших свое выражение в кыпчакско-половецких монументах.
Результаты анализа показывают, что нашедшие отражение в кыпчакско-половецкой скульптуре сочетание двух основных священных символов — сосуда, изображаемого на уровне живота и придерживаемого двумя руками и предметов вооружения характеризуют символические атрибуты западных и восточных тюрков, нашедших отражение в новой эт-но-культурной среде, в иной исторической обстановке. Тюрки поклонялись богам и духам, верили баксы/шаманам, мужчинам и женщинам. На вершине горы, именуемой Буд-Тенгри/Гора счастья, проводились ритуалы, направленные на «установление сакральной связи мира тюрков с миром божественных предков». В сакральных местах сооружались святилища с множественными каменными изваяниями великих личностей, с сосудами в руках, которые символически соучаствовали в священнодействии. Тюрки верили, что души ушедших прародителей были близки к Тенгри и могли с небес «видеть» действия своих потомков, направленные на обеспечение стабильности в тюркском обществе.
Социальная структура тюркского государства, основанная на двухстороннем принципе, выраженная в присутствии восточного и западного правителей, в действительности отражает идею следования основам мировоззренческой модели, стержнем которой являлось представление о единстве и взаимосвязанности верховных божеств тюркского пантеона Тенгри и Жер-Су. Идея единства и незыблемости Неба и Земли тюрков, пронизывающая все сферы социальной и политической жизни, отчетливо выражена в широко известных мемориальных эпитафиях социальной элиты тюркского общества. Достоверность описанной реконструкции основ идеологических ценностей характеризуют собственные письменные памятники тюрков, содержащие тексты с призывами к соблюдению установленных норм социально-го права. В строках 10-11 большой надписи памятника Куль-тегину написано: «Тогда вверху Небо тюрков и священная Земля и Вода тюрков сказали так: «Пусть не погибнет тюркский народ, пусть будет народом!». Олицетворением ментальной идеи в реальной жизни тюрков было представление о священном, неразрывном союзе пары правителей в лице кагана и катын, совместно управлявших тюркским государством. О действенности акта совместного управления тюркским государством свидетельствуют средневековые письменные источники, памятники тюркской рунической письменности. По представлениям тюрков каган являлся олицетворением космоса, высокого синего неба, именуемого Тенгри, которое даровало ему свое благословение в форме кут. Символом второго верховного божества Жер-Су, земная ипостась которой именовалась Умай ана, была катын, сопра-вительница кагана из рода ашидэ/дракона. Большое количество скульптурных образцов, созданных в честь женщин, является отражением ментальной идеи о месте и роли божества Жер-Су в жизни общества, Отражение этой идеи отчетливо выражено в созданных статуарных образцах, среди которых есть скульптуры, показанные в оригинальных головных уборах в форме трех рогов или трезубцев.
В монетном чекане Западного Тюркского каганата отражение идеи о священной паре правителей также как и в культовом мемориальном искусстве отчетливо выражено в их портретном изображении. Примечательно, что портрет кагана сходен с портретами правителей в монументальном искусстве, а портрет его соправительницы в «трехрогом» головном уборе идентичен с образцами, отображенными в камнерезном искусстве.
Проникновению в суть ментального мира тюрков способствуют и тюркские топонимы. Топонимы несут в себе информацию об особенностях развития языка, мировоззрения, материальной и духовной культуры народов, населявших те или иные территории. Топоним реки Катунь, притока реки Обь на Алтае является одним из наиболее содержательных наименований, В разных тюркских языках слово ка-тун в форме гадын, катын означает «женщина». В алтайском языке кадын имеет значение «женщина, госпожа». В монгольском же языке наблюдается смысловой сдвиг: «княгиня, повелительница, ханша, госпожа». В эвенкийском языке кагун — «сказочная героиня, жена богатыря, дама». Обычно, именно так (повелительница, госпожа) объясняется название алтайской реки Катунь — одной из составляющих р. Обь. Тем более что другая составляющая, представленная в названии реки Бия, осмысливается как «господин, знатный, начальник». Тувинская река Бий-Хем, в верховье Енисея переводится как «река-господин». В топонимии Азии обнаруживается немало аналогичных географических названий: Ха-тан-Булак в Монголии, Хатунхэ — левый приток р. Тумынь-цзян в Северо-Восточном Китае, р. Катанца-левый приток р. Казыра в Западных Саянах. Реку Иртыш ханты называют Катанас» и Катон-Карагай именуется район на Алтае в Восточно-Казахстанской области. Второе значение тюркского слова катын, хатан ныне утерянное «река». В таком значении оно употребляется в енисейских рунических наскальных надписях и Хатынь на Украине отражает тот же, описанный смысл, указывая на географические районы распространения этнической идеологии тюркских народов.
Анализ топонима наталкивает на мысль что наименование реки Катунь, совместно с названием реки Бия содержит информацию об основах мировоззрения тюрков, важным элементом которого являлись идеологические представления о единстве божеств тюркского пантеона Тенгри и Жер-Су, одним из символов которых являлась вода, река. Вероятно, неизменное присутствие в большинстве случаев в наименованиях рек основы форманта су/вода — Чу/Шу/Су, Ка-расу, Аксу, Коксу, Сарысу и др. могло соответствовать обозначению имени божества Жер-Су как его основного маркера. В контексте содержания лекции представляют интерес и данные письменных источников, сообщающих, что первый тюркский каган Бумынь, принявший тронное имя Иль каган, свою супругу назвал Катун/Катын и спустя два столетия, источники сообщают, что Хазарским каганатом совместно управляют хаган и хатун.
Использованная литература:
1. Мурзаев Э.М. Очерки топонимии. -М., 1974.-«Мысль».-382 с.-С. 190-191.
2. Батманов И.А. Язык енисейских памятников древне-тюркской письменности. — Фрунзе, 1259. — Изд-во АН Киргизской ССР. — 218 с. — С. 179.
3. Бичурин Н. Н. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. — М.- Л., 1950. — Т. I. -380 с.-С. 228.
4. Мокрынин В. Археология и история древнего и средневекового Кыргызстана. Избранное. — Бишкек, 2010. -298 с. — С. 162-163.
5. Зуев Ю. А. Ранние тюрки. Очерки истории и идеологии. -Алматы, 2002. — Дайк-Пресс. — 332 с. — С. 141.
6. Досымбаева А. М. Традиционная модель Тюркского каганата в культовом искусстве Евразии //Государственность